Тигран Кеосаян: «Мы с братом прошли все круги ада под названием «постперестройка»

Цитаты

(ЖЕСТКИЙ ЛИ ОН ЧЕЛОВЕК НА ПЛОЩАДКЕ?)

«Если под жесткостью понимать точное знание того, что тебе сегодня надо делать, и точное представление о том, что ты хочешь сделать – да, я жесткий. Если под жесткостью понимать требование выполнять свои профессиональные обязанности, и каждый день самому подтверждать собственный профессиональный уровень – да, я жесткий. Если под жесткостью понимать нежелание участвовать в бессмысленных кофе-чаепитиях, в дискуссиях ни о чем в то время, когда уходят солнце и погода, необходимая для съемки, – да, я жесткий. Но если бы я был жестким в смысле «грубый, жестокий», то, вероятно, при нынешнем уровне предложений и возможностей со мной не остался бы костяк самых главных людей, с которыми мы вместе работаем довольно давно: оператор, художник, звукорежиссер… Эти люди – талантливые профессионалы, которые прекрасно отдают себе отчет в том, что скрывается за моей жесткостью в работе!"

(О РОЛИ МУЗЫКИ В ЕГО КАРТИНАХ)

«Музыка для меня очень важна. Это не 5 и не 15 процентов результата. Вот, например, когда мы работали с Алексеем Львовичем Рыбниковым – великим российским, советским композитором, я попросил его написать музыку до того, как сниму картину. Он никогда этого не делал и говорил мне: «Я не могу так писать!» А я ему отвечал: «А я не могу снимать, если не знаю, какая музыка у меня там звучит»… А в «Бедной Саше» звучит песня Чижа «А не спеть ли мне песню». Когда я ее услышал, то переписал сценарий финала картины в день его съемок. Попросил извинения у актеров, которых должен был снять в первом варианте, и все переписал. Потому что понял – на финал этой картины нужна именно эта песня, а для нее необходимо совершенно иное изображение. Я сам музыкальный человек, потому и занимался раньше музыкальным видео».

(О СВОЕЙ МУЗЫКАЛЬНОСТИ)

«Моя музыкальность идет от родителей, которые пели, которые были безумно музыкальны безо всякого музыкального образования. У нас дома всегда была особая атмосфера – с песнями и поющими гостями. Я знал людей, которые оканчивали консерваторию и были просто антимузыкальными».

(ХОТЕЛ БЫ, ЧТОБЫ ДОЧЬ ПРОДОЛЖИЛА ЕГО ДЕЛО?)

«Я не уверен… Да нет, ей самой решать – будет она продолжать или нет. Наша с Аленой задача – это воспитать человека, который может думать. А дальше… Она хорошо поет, но до такой степени умна, что понимает: джаз, который она поет, сейчас в нашей стране не очень нужен. Есть возможность учиться в любой стране мира, но она не хочет уезжать. И я считаю, что это правильно, потому что ребенок должен до определенного возраста находиться в семье. В общем, у нее есть свой мозжечок… А я не считаю возможным думать за кого бы то ни было. Я могу только высказывать свою точку зрения».

(УВЕРЕННО ЛИ СЕБЯ ЧУВСТВУЕТ В РОЛИ ТЕЛЕВЕДУЩЕГО)

«В понимании того, что я должен делать – да. Но абсолютно быть уверенным нельзя, потому что к тебе каждый раз приходят новые гости. Ты можешь знать тему, но ты не можешь знать все – сегодня о теме донорства, завтра – о ЖКХ… Ты готовишься к этой теме, ты перелопачиваешь массу бумаг, которые готовят редакторы. Но все равно, конечно, есть момент волнения. Потому что моя главная задача, мне кажется, – задать вопрос. И раньше это не всегда получалось – остановить зарвавшегося гостя, заставить его ответить на вопрос – просто, видимо, потому, что я хорошо воспитан (улыбается). Потом оказалось, это умение задавать вопросы – необходимая часть профессии. Ведь темы наши, при всей их специфичности, очень народные, прикладные, понятные. Потому и вопросы должны быть очень точные и понятные, и я должен, просто обязан получить на них ответы. Ведь ты сидишь не ведущим на Олимпе. Ты – один из миллионов, у которых есть вопрос. Поэтому если гость не отвечает, то он не уважает не меня – ведущего, а очень большое количество людей – несколько миллионов телезрителей. А если гость все же не отвечает – это еще более красноречивый ответ на вопрос».

(О ТАБУ НА ОПРЕДЕЛЕННЫЕ ТЕМЫ)

«Не знаю… Наверное, есть табу на какие-то желтые-прежелтые темы. Например, «Есть ли гомосексуалисты в шоу-бизнесе» или «Мальчик, запертый в холодильнике, съел собственную ногу». Меня как-то начинали уговаривать сделать несколько программ на темы вроде этих, и я решил попробовать. Когда программы вышли в эфир, я с радостью констатировал, что зрительское внимание, рейтинг этих передач был ниже, чем обычно. Значит, с нами те зрители, которые читают другие газеты, другие книжки, другие программы смотрят… Поэтому я решил, что больше мы такие темы брать не будем, и со мной все согласились. Кроме того, в отличие от первого сезона программы, теперь мы приглашаем не звезд, не тех, кого все знают в лицо, а тех, кто в теме».

(ЕСТЬ ЛИ У НЕГО ЛЮБИМЫЕ ГОСТИ)

«Наверное, любимые – те люди, которые, не переходя на хамство, грубость, могут высказать свою точку зрения. Еще я очень люблю, когда в ходе программы человек со стеклянным взглядом вдруг превращается сначала в оторопевшего, а потом уже в нормального человека. В этот момент у меня повышаются и вера во власть, и вера в человечество».

(НЕ ХОЧЕТ ЛИ СНЯТЬ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФИЛЬМ)

«Нет желания. Знаете, я вырос в семье великого режиссера – Эдмонда Гарегиновича Кеосаяна, который снял несколько культовых – по-настоящему культовых, не в «глянцевом» смысле этого слова – картин. Но он должен был работать и кормить семью, живя в Советском Союзе. И у него бывали проходные работы, из-за которых он очень мучился. Видя все это, я понял, что если будет возможность, то я стану снимать только то, что я хочу. То, без чего не могу жить. И все фильмы, которые я снимал – при том, что чаще всего это были заказы, – мне были очень созвучны. Они все мои любимые фильмы. Вот я хотел снять легкий авантюрный поклон моим любимым режиссерам – Эдмонду Кеосаяну, Джорджу Рою Хиллу, Никите Михалкову, Владимиру Мотылю. И сейчас я сделал «Мираж». Я вообще никогда не снимал фильмы, где есть выстрелы, а тут целое приключение! Так что если будет такая возможность, стану снимать то, что я хочу. Вообще мы сейчас все очень прикрываемся – вот, жизнь тяжелая, это не так, то не так, нельзя делать, что хочешь… Знаете, мы с братом прошли все круги ада под названием «постперестройка». Наше поколение, которое отучилось в одной стране и готовилось к одной жизни, вышло совершенно в другую жизнь – как слепые котята в воду. И было разное – вплоть до халтуры таксистами на машинах, все проходили».
(«Новые известия», 19.06.08), http://www.intermedia2.ru/articles/1001104/